Шестая атака

Директор Совхоза имени Ленина Павел ГРУДИНИН отвечает на вопросы «Свободной прессы»: Даже бандиты 90-х действовали по понятиям, а не как нынешняя власть.

Москва бурлит протестами, гарант Конституции президент Владимир Путин «уходит на дно» в батискафе, чтобы ос­мотреть затонувшую во время Великой Отечественной войны подлодку Щ-308 «Семга». Вот она, правда жизни: и в том и в другом случае – благие намерения... Народ и власть оказались по разные стороны, боже упаси, не баррикад, а чего-то более тонкого, опасно острого. Это как по лезвию бритвы. Может, власти – президенту – надо было «идти в народ». Ну на худой конец мог бы и мэр Собянин снизойти не с панорамной картинки в Лужниках. Не получается. Даже халявный кусок шашлыка от мэрии на фестивале «Шашлык Live» в Парке Горького застрял в горле. Неуклюжие действия власти не просто вызвали скандал – еще более накалили градус нетерпения.

«СП». Субботние акции протеста продолжатся. К чему они приведут? К всеобщему электоральному бунту, политическому кризису?

– Отдельные локальные митинги, будь то в Москве из-за незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму, экологической обстановки в Архангельской области, в Екатеринбурге и других регионах, ничего не решают. Вот когда все протестные действия сольются воедино, в один большой протестный митинг, тогда это будет проблемой. Потому что те же московские выборы интересуют большей частью москвичей. Но сама избирательная система, подготовленная к сентябрьским выборам, – глубоко порочна, народ уверен в ее несправедливости. В 2010 году я баллотировался в главы Ленинского района, меня тоже сняли из-за подписей. Сейчас в Карачаево-Черкесии сняли весь список коммунистов, в Серпухове несколько коммунистов исключили из списка. То есть власть, а избирательная система – это тоже власть, делает все, чтобы нежелательных кандидатов отсеять даже не на стадии выборов, голосования, а на ближних подступах. Поэтому понятно, что люди возмутились, вышли на улицы даже не против того, что кого-то конкретно не допустили к участию в избирательной кампании, – взорвала несправедливость. Очень много несправедливости в стране, и люди выходят на улицы уже по любому поводу. Когда чаша терпения переполнится, сольются все протестные настроения многих групп граждан, то возможны массовые волнения без оглядки на законность или незаконность.

Владимир Ильич Ленин говорил, что должна создаться революционная ситуация. Верхи не могут, низы не хотят. Ну уж низы точно не хотят так жить, потому что у половины населения не хватает денег на нормальную жизнь, больше 20 миллионов за чертой бедности. Нет никакой перспективы у молодежи. Разговоры о каких-то социальных лифтах – просто разговоры. Ну и коррупция, которая поразила все общество, когда власть вообще не слышит народ – его просто не существует. И народ, естественно, возмущается. В российском народе очень большой запрос на справедливость. А мы же видим, что все несправедливо. Поэтому все это не может не сказаться на морально-политическом климате.

«СП». Нет ощущения, что протесты в защиту незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму более массовые, чем митинги против пенсионной реформы? Люди активнее защищают свои политические права, чем гражданские – право на достойную жизнь, достойную старость?

– Не соглашусь. Я помню прошлогодний митинг, который собирала КПРФ против антинародной пенсионной реформы: тогда вся площадь на проспекте Сахарова была заполнена. Там было гораздо больше людей, чем перед мэрией в эту субботу. Русский народ медленно запрягает, но быстро едет, и это очень характерно, потому что мы иногда не соотносим свой выход на улицу и действия власти. У нас народ, как правило, особенно летом, сидит на огородах, чтобы собрать урожай. У нас же никогда не было летней революции или зимней революции. У нас была либо февральская, либо октябрьская, то есть когда либо еще не вышли в поле, либо уже убрали весь урожай и уже дома.

Вторая вещь, которую нельзя скидывать со счетов, – это отсутствие классовой системы. Класс рабочих и крестьян, он был, а сейчас попробуйте, найдите класс рабочих. И поэтому люди разъединены, разобщены. Но вот то, что их сплачивает, – экологические проблемы, проблемы, связанные с их правами, в том числе и с избирательным правом, пенсионная реформа. А помните выступление дальнобойщиков? Если бы их поддержало большинство людей, то такого «Платона», как тогда, не было бы. Поэтому накапливается понимание у людей, что нужно что-то делать. Если через легитимные процессы, выборные процессы они не могут повлиять на политику, то начинают выходить на улицы.

Есть санкционированные митинги, например по пенсионной реформе. Но есть несанкционированные, которые фактически провоцируют власть на силовые действия. И тут нужно понимать, что на самом деле люди-то особенно не виноваты, никто же не шел с какими-то дубинами и палками заранее драться с полицией. Но власть сама неадекватно поступает, принуждая людей обороняться от агрессии. К сожалению, полиция – это тот орган, где клиент всегда неправ. Агрессию провоцирует зачастую сама полиция. Мы это видели и в 2012 году, и вот сейчас. Честно, среди тех, кто был на этом митинге, не было экстремистов, там не били витрины, не переворачивали машины или просто не были агрессивны по отношению к полиции. Это были просто граждане, которые вышли высказать свое несогласие с действиями власти. Вот с ними поступили неадекватно.

«СП». Пенсионная реформа – одна из самых несправедливых. Сейчас готовится «новая». Чего стоит ожидать?

– Пенсионная система, которая была и которую сейчас реформируют, глубоко порочна в принципе. Она не отвечает ни современным реалиям развитого мира, ни просто желанию народа выплачивать какие-то деньги, которые должны, по мнению государства, быть обязательно в каких-то пенсионных фондах и потом возвращаться этому гражданину. Мы в предвыборной кампании говорили, что пенсионная реформа необходима, но совершенно другая. Деньги должны храниться на персональном счете каждого человека, он платит в течение всей своей жизни очень большие деньги – кстати, они собираются, но почему-то уходят неизвестно куда, в какой-то пенсионный фонд, и никто за эти деньги не отвечает.

Государство говорило: «мы отвечаем за сохранность», «мы будем контролировать негосударственные пенсионные фонды и гарантируем вам, что там тоже деньги не пропадут». В результате государство не обеспечило сохранность пенсионных денег в НПФ, и я считаю, что Генпрокуратура должна работать не по поручению президента, а гораздо раньше. Всем же было ясно, что эти деньги разворовываются: это видно невооруженным глазом. Почему этого не видело наше государство, которое само придумало законы, само должно было контролировать НПФ, а теперь пытается это все проверять? И оно, кстати, не контролировало и ПФР. Потому что на какие деньги можно было строить такие дворцы, обеспечивать прекрасную жизнь чиновникам пенсионного фонда? Все же прекрасно понимали, что эти деньги безвозвратные, они столько не зарабатывают.  Они тратили наши с вами деньги, а потом сказали: «Слушайте, а у нас ничего не получилось». Поэтому реформа пенсионного обеспечения должна быть, конечно, проведена, но нужно обсуждать. У нас есть предложения, в том числе и у КПРФ, и у национально-патриотических сил, по реформе пенсионного обеспечения. Но почему-то власть всегда, скажем так, совершает ошибки. Специально она это делает, или это случайность, не знаю, но в любом случае ясно, что было несколько пенсионных реформ, и все они провалились практически. Люди, которые дальше продолжают принимать те же самые пенсионные реформы, предложения, – тот же Кудрин, он же был вице-премьером, когда правительство проводило в том числе и эти реформы. 20 лет у власти, приходит человек к вам и говорит: «Слушайте, 20 лет я пробовал, у меня ничего не получилось, дайте я еще попробую». И поэтому надо менять подходы к пенсионной реформе, и это должно быть гласно, проходить через парламент, а не просто правительство что-то придумало, а потом продавило через «Единую Россию», и это должно быть поддержано людьми.

«СП». Возможно, что чиновники тянут сейчас время до осенних выборов, а потом объявят о новом этапе пенсионной реформы?

– Народ ничего хорошего от наших чиновников не ждет. Этим объясняется протестная активность. Она будет повышаться и к осени достигнет мини-апогея. Но сама система принятия решений говорит только об одном: эти люди ничего хорошего придумать уже не могут. Надо менять правительство, надо менять подходы. Есть разные подходы: социалистический и капиталистический. У нас – какой-то олигархический подход. Все, что делает власть, почему-то должно принести прибыль узкой группе людей. Вот мы говорили о пенсионной реформе: сейчас один из организаторов НПФ сидит, за границей у него арестовали его замки, яхты. Но каким-то образом он же пенсионные деньги вывез за рубеж? Без помощи государства это невозможно было сделать. У нас такое количество контролирующих органов, правоохранительных структур – они уже превысили все разумные пределы. Несмотря на это, все утекает из страны. Не кажется ли это странным? Может быть, чиновники тоже заинтересованы в утечке капитала? Поэтому, конечно, надо менять подходы и надо менять людей, которые 20 лет пытаются что-то реформировать, но ничего у них не получается.

«СП». А в совхозе – получается? Как складываются дела в Совхозе имени Ленина?

– Мы убираем урожай. Заканчиваем сбор земляники, занимаемся другими ягодами, малину собираем, черную смородину, голубику начали собирать. Коллектив работает. Если вы имеете в виду производственные показатели – честно, нам есть чем гордиться. Мы в этом году 1300 тонн ягоды вырастили, это очень много: для России это не меньше почти 20 процентов всего сбора в стране. У нас очень хорошие показатели в животноводстве, мы надеемся на очень хороший урожай овощей. Коллектив работает успешно, за что получает хорошую заработную плату. А если вы имеете в виду то, что на нас напали рейдеры, ну это уже больше полутора лет продолжается, мы обороняемся, насколько это возможно. Но когда на стороне рейдеров суды и правоохранительная система, нам очень сложно. С другой стороны, если посмотреть на нашу жизнь за последние 25 лет, а я 25 лет директором, то вокруг нас уже никаких совхозов и колхозов не осталось. Все были уничтожены рейдерами и властью, которая их поддерживала. Никто же нас не защищает. Но это по всей России. Больше 35 тысяч сельхозпредприятий и 38 тысяч промышленных предприятий уничтожено рейдерами и властью. Мы последние из могикан. Вы посмотрите, рядом с кольцевой дорогой сколько осталось совхозов и колхозов?

«СП». Почему эти попытки рейдерского захвата фактически переросли в политическую кампанию, непрекращающиеся судебные разбирательства? Есть ли какие-то бенефициары?

– В октябре 2017 года, еще до выборов президента, к нашим так называемым миноритарным акционерам захаживал представитель «Единой России», депутат областной думы, и предлагал им устроить кампанию против совхоза. И это был, естественно, политический мотив, потому что чего вдруг единоросс так сильно беспокоится о судьбе Совхоза имени Ленина, если он у нас даже не жил. Это была организованная акция, и, кстати, она готовилась к выборам губернатора: там больше интересов все-таки правительства Московской области, я считаю. А потом это все переросло в политическое давление. Любого бизнесмена в России пытаются через его бизнес придушить. Естественно, мы стали проигрывать суды, которые вообще проиграть было невозможно, и не потому, что у нас плохие юристы, юристы у нас отличные, а потому, что судебная система, к сожалению, не является справедливой, об этом и президент Российской Федерации говорил. К сожалению, коррупция поразила все, в том числе и судебные органы власти, поэтому мы боремся с этой коррупционной системой и пытаемся отстоять свои права.

«СП». Насколько сейчас реальна угроза захвата совхозных земель, и чем это грозит непосредственно работникам, самому совхозу?

– Все, что происходило на территории нашего района, Московской области, это известная схема действий. Если предприятие попадает под контроль рейдеров, то, как правило, через несколько месяцев или лет рабочие лишаются работы, бизнес, я имею в виду сельскохозяйственный, прекращается. Я вам могу пример привести – колхоз Горького. Один из депутатов Государственной думы захватил предприятие и в течение нескольких лет закрыл теплицы, вырезал весь скот, все поля либо перевел в земли для строительства жилья, либо в какие-то логистические центры. Оставшиеся земли поросли бурьяном, и люди ушли работать в Москву, вот и всё. И сейчас на этих землях строится огромный комплекс, «Пригород Лесное» так называемое, три миллиона квадратных метров жилья. Куда будут ходить эти люди на работу, откуда они возьмут там еду, поскольку поля-то все либо брошены, либо заросли, никто этим вопросом не задается. Куда, кстати, ведет канализация, откуда они берут воду, тоже никого не интересует, это экологическая катастрофа, но зато человек разбогател. Поэтому мы пытаемся противостоять этому развитию событий. Потому что самое близкое земляничное поле к Кремлю, самая близкая ферма к Кремлю, самая близкая картофельная грядка или капуста – это у нас. И мы производим действительно очень качественную продукцию, несмотря на проблемы, и хотим производить и дальше. Совхоз, кстати, в прошлом году отметил столетний юбилей. Вот я хочу добиться его 120-летия.

«СП». Ваш род около 300 лет посвятил совхозу?

– Да, мы посчитали, поскольку моя бабушка работала в совхозе, мои родители, сестра, двоюродные братья, сейчас сын работает, в общей сумме мы отработали в совхозе 283 года и продолжаем здесь работать. У нас, кстати, таких династий много, и не одна такая династия, мы действительно работаем, там 3–4 поколения, прабабушка, бабушка, мама и сын, например.

«СП». Закон об обороте земель сельхозназначения сохранит правовой статус на владение совхозными землями или нынешний законопроект №503785-7, о котором довольно много говорят, если власти решат изымать земли под госнужды?

– Кстати, закон, о котором вы говорите, насколько я понимаю, это как раз и есть продолжение разрешенного уже изъятия земель для государственных и муниципальных нужд. У нас был и есть закон, который разрешает для государственных и муниципальных нужд изымать земли. Но вот законодатели – люди, которые внесли этот закон, пошли дальше, они считают, что теперь можно изымать землю в том числе и для частников. То есть, например, какая-то олигархическая группа захотела построить человейник такой, кучу домов, теперь она может убедить (а они, как правило, убеждают разными методами) чиновников внести изменения в генплан, эти земли сельхозназначения перевести в другие земли и после этого изъять их у собственника. Или даже изъять, не переводя эти земли. То есть это вообще нарушение всех норм и правил, никогда такого не было, потому что закон об обороте земель сельхозназначения говорил, что земля сельхозназначения – это, скажем так, государственное достояние, которое в исключительных случаях можно перевести и изъять. А тут получается, могут прийти и сказать: ваши земли сельхоз­назначения мы забираем, чтобы построить спа-центр. Кто будет строить? Вот этот олигарх, он финансирует. Раньше это было запрещено, теперь они хотят этим проектом закона разрешить. Что касается того закона, о котором вы говорили, об обороте земель сельхозназначения, то он был принят в 2002 году, и, кстати, именно он позволил скупать землю в больших объемах. Вы слышали, что у нас теперь так называемые земельные банки у некоторых олигархов достигают миллиона гектаров, это вообще немыслимо, ни в одной стране мира такого нет, чтобы один человек или группа людей контролировали 800 тысяч, миллион и более гектаров. И я лично убежден, что это очень плохо для страны. Но, понимаете, тут опять же какая метаморфоза получилась. Когда к власти приходили так называемые демократы и когда разваливали Советский Союз, говорили, что землю нужно отдать крестьянам. Прошло 25–30 лет, и посмотрите, у кого оказалась земля. Люди, которые на ней работают, вообще не являются собственниками этих земельных угодий практически, а если и являются (как мы, например, работаем и являемся собственниками), то обязательно находятся под ударом крупных олигархических или преступных группировок. Причем государство их не защищает, оно делает все не в интересах сельхозпроизводителя, а в интересах других структур, как правило рейдерских или крупных бизнесменов.

«СП». Павел Николаевич, участие в политике вам принесло немало проблем. Стоило ли это вообще все начинать?

– Во-первых, давайте не будем воедино связывать политику и проблемы. Проблемы у любого сельхозпроизводителя, особенно у сельхозпроизводителя, который находится рядом с кольцевой дорогой, были всегда. У нас это шестая рейдерская атака. Просто она самая серьезная. Другое дело, когда меня спрашивают: «Слушай, когда было легче вести бизнес, 25 лет назад, в 94-м – 95-м годах, или сейчас?», я всегда говорю: «Слушай, в 94-м – 95-м годах это было просто счастье». Почему? Потому что приезжали бандиты, но они работали по понятиям. То есть они понимали, что если ты, допустим, кормишь пенсионеров, занимаешься производством, ты не воруешь, то они к тебе и не приставали. А сейчас приходят, скажем так, разные структуры, в том числе и правоохранительные органы, которым плевать, что ты делаешь, им главное, чтобы они что-то получили прямо сейчас. А тогда государство, чиновники защищали тебя, потому что тогда еще были старые, скажем так, воспитанные еще в Советском Союзе, чиновники, для них главное было производство. А теперь, к сожалению, чиновникам производство вообще неинтересно, их главная задача, чтобы главный, то есть наверху начальник, ими был доволен и чтобы они все время что-то имели. Эта власть народная? Эта народная власть дала команду бить дубинками по голове женщин?

Я полтора года хожу в правительство Московской области и согласовываю разрешение на строительство пристройки к школе. За свои деньги мы хотим пристройку к школе, чтобы первоклассники нормально учились, потому что у нас по плану было два первых класса, но народ рожает, нужно пять классов теперь. И я полтора года хожу и уговариваю правительство Московской области, чтобы мне дали разрешение на пристройку к школе. Или два года я уговаривал их и в конце концов уговорил, когда в суд мы пошли, мы строить бассейн начали, а они нам запретили, представляете? Мы два года не могли продолжить строительство бассейна. И это все правительство Московской области. Почему? Я представить себе не могу, чтобы в Советском Союзе, который все называли «тоталитарным государством», я должен чиновнику доказывать, что я хотел пристройку к школе сделать или бассейн. Они бы меня на руках носили, если я за деньги совхоза строил бы это все. Мы судом ввели в эксплуатацию фермы, представляете, ферму нам не давали, производство молока увеличить.

Чиновник воспринимает любого производителя, предпринимателя как источник дохода. Чиновник сидит и думает: слушай, это не производство для страны, это, значит, он обогащается. А если он обогащается, а я тут сижу и даю ему разрешение, то я что должен сделать? Отжать, взять у него какие-то деньги. И это повсеместно. А поскольку у них ни совести, ни страха уже нет, потому что их подбирают по другому совершенно принципу, не по совести, а по другим «достоинствам», и страха у них уже нет, потому что система вертикали, он ничего не боится. Если губернатором доволен президент, он может не опасаться ничего. Если главой доволен губернатор, тоже может ничего не опасаться. Бывают, конечно, случаи, они крайне редки, это когда две группировки одна на другую наезжает. То, что как раз и выводит людей на улицы, – это тотальная коррупция.

«СП». Каковы ваши планы на будущее?

– Выжить. Планы у нашего коллектива – бороться до конца и не отдавать свою землю. Планы у меня – продолжать работать и сделать совхоз не только лучшим в России, а лучшим в мире вообще. Мы очень часто принимаем иностранные делегации из Китая, Швейцарии, Австрии, фермеры приезжают из Франции. Мы имеем лучшие, новейшие технологии мирового класса, у нас действительно прекрасные специалисты, мы производим очень качественную продукцию. Вы бы видели, как фермеры из Франции уплетали нашу землянику! Они такой не ели никогда. А мы еще сохранили советские жесткие нормы и правила по качеству продукции. У нас действительно есть чем гордиться с точки зрения социального обеспечения, то есть мы сохранили все льготы, которые были в Советском Союзе, и еще их приумножили. У нас такая территория социального оптимизма. Поэтому нам как-то хочется это сохранить, не дать в обиду, и мы будем бороться до последнего.

«СП». Вы будете продолжать участвовать в политике?

– Если ты не участвуешь в политике, она все равно придет к тебе домой. И никуда от этого не денешься.

«СП». На прямой линии Владимиру Путину задали вопрос, как бы он отнесся к тому, чтобы вас назначили премьер-министром. Президент ответил, что Грудинину нужно сначала разобраться со своими офшорами. Последовала ли какая-то реакция от вас?

– Если дело только в моих так называемых «офшорных счетах» (потому что все счета я закрыл давным-давно, еще до того, как стал кандидатом в президенты: иначе меня просто бы не зарегистрировали), то Владимир Владимирович может сразу назначать меня премьер-министром. И, кстати, слава богу, заканчивается этот раздел имущества с моей женой, ну уж точно там никакие офшорные счета не фигурируют, я уже несколько раз доказал, что никаких офшорных счетов у меня нет. Другое дело, что… Я воспринял слова президента так, что, скорее всего, в ближайшее время он изменит экономическую политику и будет создавать правительство народного доверия, где будут в том числе и представители, скажем так, социалистического направления, которое я представляю и которое, на мой взгляд, более выгодно для людей, для народа, чем нынешнее, капиталистическое…