Референдум и плутократия. Статья Рустема Вахитова

«По действующей Конституции Российской Федерации единственной высшей властью в нашей стране обладает вовсе не Владимир Владимирович Путин, как это кажется многим, и в том числе, вероятно, ему самому, а многонациональный народ Российской Федерации», – напоминает политолог Рустем Вахитов в статье, опубликованной в газете «Советская Россия».

«Нереферендумный это вопрос!»
            Дмитрий Киселев 

1.
 

Законопроект о пенсионной реформе принят в первом чтении благодаря абсолютному большинству, которое получила «Единая Россия» на последних парламентских выборах. Наивные бюджетники, рабочие, крестьяне, проголосовавшие за «медведей», поверив их предвыборным обещаниям и риторике действующего президента, фактически предопределили свою судьбу. Скорее всего, они будут работать больше за ту же грошовую зарплату, чтобы получать скудную пенсию за свой собственный счет, не отягощая тратами компании и банки друзей президента. 
Принятие в первом чтении означает, что основные положения законопроекта уже обсуждаться не будут, предстоит лишь рассмотреть поправки, произвести корректировку частностей. Фактически пенсионная реформа запущена. 

Теперь есть только два законных пути для того, чтобы ее остановить. Первый – решение президента, так как законопроект о пенсионной реформе приобретет силу закона только после подписи президента. Или если митинговая активность будет стабильно расти, если на улицы городов выйдут не сотни и не тысячи, а десятки и сотни тысяч возмущенных граждан, если однажды обманутые президентом и «Единой Россией» избиратели не дадут этой партии своих голосов на выборах в региональные парламенты и на должности глав регионов в сентябре, то не исключено, что Путин откажется визировать этот законопроект, чтобы сохранить в глазах общественности хоть остатки имиджа народного заступника. Тогда мы увидим «чудесное прозрение» Дмитрия Киселева и других «телевизионных голов», которые еще недавно уверяли свою аудиторию в том, что «пенсионные преобразования» жизненно необходимы, без них не наполнить Пенсионный фонд и не обеспечить безбедную старость нашим пожилым людям. 
Что же касается второго законного пути остановить пенсионную реформу, то это, как читатель, вероятно, уже догадался, – Всероссийский референдум. 

Дело в том, что по действующей Конституции Российской Федерации единственной высшей властью в нашей стране обладает вовсе не Владимир Владимирович Путин, как это кажется многим, и в том числе, вероятно, ему самому, а многонациональный народ Российской Федерации (статья 3 пункт 1). А уж народ может править либо через своих представителей – депутатов парламентов разного уровня, а также президента, либо непосредственно через референдум и свободные выборы (статья 3 пункт 4). Причем референдум (равно как и свободные выборы) Конституция называет «высшим выражением власти народа» (там же). Отсюда следует, что решение референдума стоит выше закона, принятого Госдумой и Советом Федерации и подписанного президентом, и выше указов президента (не говоря уже о подзаконных актах правительства). 

Следовательно, если даже Госдума примет закон о повышении пенсионного возраста, Совет Федерации его ратифицирует и президент подпишет, а Всероссийский референдум выскажется против, то закон сразу же потеряет свою силу. 

Вот только надежд на то, что такой референдум удастся провести, увы, немного. 

2.

Если мы обратимся к истории референдумов в нашей стране, то увидим некоторые грустные закономерности. 

В СССР в первый и в последний раз референдум состоялся в 1991 году. Он проводился на территории 9 из 15 союзных республик (Армения, Грузия, Молдавия, Литва, Латвия и Эстония отказались его проводить, фактически объявив себя независимыми государствами, хотя на территории Грузии такое решение не признали в Абхазии и Южной Осетии, а на территории Молдавии – в Приднестровье). Как известно, подавляющее большинство граждан Советского Союза (около 78% против 22%) высказалось за сохранение обновленного Союза, что не помешало главам России, Украины и Белоруссии – Ельцину, Кравчуку и Шушкевичу – распустить СССР на встрече в Беловежской Пуще, проигнорировав мнение большинства населения Советского Союза. 
В апреле 1993, уже в постсоветской России, состоялся еще один референдум, который запомнился по агитационным роликам, навязывавшим всем ответ «да-да-нет-да». Напомню, что было предложено 4 вопроса: 

1)      о доверии к тогдашнему президенту РФ Б.Н. Ельцину; 

2)      о поддержке его социально-экономической политики, то есть фактически гайдаровской «шоковой терапии»; 

3)      о необходимости проведения досрочных выборов президента; 

4)      о необходимости проведения досрочных выборов парламента. 

Власть использовала все свои медиавозможности, но все равно результат получился неоднозначный. Формально народ проголосовал так, как желали Ельцин и его окружение, – на первый, второй и четвертый вопрос ответив положительно, а на третий – отрицательно. Но, во-первых, в голосовании участвовали лишь 64% от имеющих право голоса (то есть не весь народ, а лишь чуть больше половины от всех граждан). Во-вторых, по многим вопросам разрыв между сторонниками и противниками президента Ельцина составлял менее 10% (одобрили политику президента Ельцина 53% проголосовавших, а осудили ее около 45%), избежать перевыборов Ельцину вообще удалось лишь благодаря перевесу в 2%. Считать это выражением мнения всего народа Российской Федерации было просто смешно. И, в-третьих, как признавали юристы, результаты оказались противоречивыми, возможно, в силу неясности формулировок вопросов и их оценочного характера. Так, почти 59% проголосовавших заявили, что доверяют президенту Ельцину, а за то, чтоб не переизбирать его, высказались лишь 47%. Куда же делись еще 12% сторонников Ельцина? Получается, они доверяли Ельцину, но не считали возможным продолжение его правления. Что же тогда они понимали под доверием? 39% проголосовавших высказали недоверие Ельцину, а за то, чтобы переизбрать его с должности, было уже 49%. Опять-таки: откуда появились еще 10% противников президента? 

Ничтожность результатов референдума показали и дальнейшие события. Он так и не позволил разрешить политический кризис, который закончился кровавым конфликтом через полгода, в октябре 1993-го. 

Принятие новой Конституции после расстрела Верховного Совета клика Ельцина сама побоялась назвать референдумом. Оно было охарактеризовано как «всенародное голосование». Среди проектов Конституции был выбран тот, что готовили так называемые «демократы» (Собчак, Попов и др.) и который с изменениями был подписан Борисом Ельциным. Согласно ему, президент провозглашался фигурой, стоящей над всеми тремя ветвями власти и фактически обладающей диктаторскими полномочиями (он мог распускать парламент, если тот его не устраивал, проводить свои решения указами, если не удается придать им силу закона через парламент). Тогда «демократам» была выгодна безраздельная власть президента над парламентом (показательно, что они отвергли проект, представленный группой «Коммунисты России», который вообще не предусматривал в России должность президента и отдавал всю власть двухпалатному Верховному Совету). 

Это теперь, оказавшись в оппозиции, наследники Собчака и Попова льют крокодиловы слезы и проклинают «президентский авторитаризм», как будто не их политические предшественники и не они сами его создали. 

«Всенародное голосование» оказалось всенародным только по названию. На него явились лишь 54,8% граждан России, из них за президентский проект Конституции проголосовали 58,4%. Таким образом, мы сейчас живем по Конституции, которая была принята решением всего лишь четверти от общего числа граждан России, имевших право голоса в 1993 году. 
Референдум власть побоялась объявлять, потому что вся эта комедия противоречила тогдашнему закону о референдумах. 

После прихода к власти президента В.В. Путина, уже в 2004 году, решено было исправить ситуацию и принять другой, действующий и по сей день, закон о референдумах. Он значительно усложнил процедуру инициирования референдума гражданами. Согласно ему, для этого нужно создать в половине субъектов Федерации инициативные группы. Каждая группа должна состоять из 100 участников референдума, причем их подписи должны быть нотариально заверены. Собирать подписи можно только этим людям и только в данном субъекте Федерации, собрать их нужно за 45 дней (ранее закон давал 3 месяца), и требуется их по стране 2 миллиона. 

Но самое главное – закон запрещает теперь выносить на референдум ряд вопросов, в частности, касающихся пребывания на должности президента РФ и персон, входящих в федеральные органы власти. То есть теперь, в отличие от 1993 года, народ не может поставить вопрос о перевыборах президента Путина. Можно себе представить, какое облегчение для власти! 
Кроме того, в законе есть и запрет на вынесение на референдум вопросов, «отнесенных Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами к исключительной компетенции федеральных органов государственной власти». Проще говоря, может оказаться так, что инициативная группа по референдуму о пенсионной реформе и вопросы откорректирует, и все 2 миллиона подписей соберет, а потом Конституционный суд вдруг возьми да и заяви: «А пенсионные преобразования – это вопрос, относящийся к компетенции федеральных органов государственной власти». Или, как пояснил это недавно незабвенный Дмитрий Киселев для непонятливых: «Нереферендумный это вопрос!» 

3.

Почему же власть, называющая себя демократической, так боится прямого волеизъявления народа? Потому что режимы, которые присвоили себе название демократий, на самом деле являются плутократиями (то есть властью богачей, от греческого plutos – богатство + kratos – власть, могущество). В первые столетия после своего возникновения они и не скрывали этого: ранние «демократии» Нового времени, как известно, практиковали имущественный ценз. Это значит, что люди, не имеющие недвижимости и больших денежных доходов, не могли ни избираться, ни быть избранными. Не только власть, но и элементарные гражданские права принадлежали в этом обществе богатым: буржуазии и близким к ней социальным классам и прослойкам. Так, в Англии XIX века только 7% населения имели право голоса. 

Постепенно низшие слои общества, и прежде всего промышленные рабочие, объединившись для борьбы за свои экономические и политические права, отвоевали всеобщее избирательное право для мужчин и женщин, независимо от уровня их материального благосостояния. В Великобритании оно было введено в 1918 году, в Италии – в 1946-м, в Японии – в 1948-м, а в Австралии – в 1949-м. В некоторых штатах США своеобразный имущественный ценз – избирательный налог – был отменен лишь в 1961 году. 

Но значит ли это, что власть перешла в руки народа и былые плутократии стали настоящими демократиями? Конечно, нет. Получив пассивные избирательные права, низшие слои населения не на бумаге, а в реальности остались лишенными активного избирательного права. Чтобы провести кампанию для избрания в парламент и тем более на пост президента, нужны огромные деньги. Это могут позволить себе только богатые люди или те, за кем стоят крупные финансовые группировки. Неслучайно ведь в американском сенате около половины депутатов – миллионеры, при том что по стране доля миллионеров составляет 1% населения. 

Система представительной демократии устроена так, что между народом как корпусом граждан и государственной властью стоит институт народных представителей. Буржуазия сумела превратить этих народных представителей в представителей своих собственных интересов. Далеко ходить за примерами не надо: триста с лишним депутатов «Единой России», которые должны были представлять своих избирателей, настроенных резко против повышения пенсионного возраста, проголосовали не так, как требовали их избиратели, а как потребовали руководители олигархического государства, которому выгодно, чтобы дефицит Пенсионного фонда покрывали не за счет крупного капитала, а за счет самих работников. 

И если кто-нибудь думает, что так обстоит дело только в России, то он глубоко ошибается: большинство населения Великобритании было против участия в иракской войне, это не помешало парламенту поддержать агрессивного заокеанского союзника ее величества. 

В условиях почти полного контроля буржуазии за парламентами в большинстве «демократических» стран мира референдум, то есть прямое волеизъявление народа, конечно, становится опасным для власть имущих. Вспомним, сколько сожалений мы услышали от британского и европейского истеблишмента о том, что позволили простым британцам высказать свое мнение о пребывании Великобритании в ЕС. Вспомним, с каким раздражением были встречены результаты греческого референдума 2015 года в Берлине и Брюсселе: «локомотивам Евросоюза» не понравилось нежелание греков принимать жесткие условия финансовой помощи, они бы, конечно, предпочли иметь дело не с греческим народом, а с греческими политиками. В 1995 году в Канаде пошел референдум по вопросу об отделении франкоязычного Квебека. Перед референдумом канадское правительство в срочном порядке даровало гражданство множеству нефранкоязычных мигрантов, уже живших в Квебеке, которые, безусловно, были противниками отделения провинции. В итоге сторонникам независимости Квебека не хватило для победы менее 2% голосов. Бесспорно, если бы не махинация правительства, победа была бы за ними. Между прочим, господа из Оттавы еще имеют наглость отрицать демократичность референдумов в Крыму и ДНР! 

4.

Думается, совсем не случайно с инициативой провести референдум по пенсионной реформе выступили кроме КПРФ еще и другие группы (и нет никакой гарантии, что таких групп не станет больше). И не очень верится в искренность Эллы Памфиловой, которая призывает «не плодить инициативные группы», так как это «уменьшает шансы на проведение референдума». Скорее, наоборот, это сигнал тем структурам, которые занимаются генерацией таких групп, чтоб работали активнее и сорвали всенародный плебисцит. 

Власти этот референдум, без всяких сомнений, не нужен, потому что результаты его и так известны – более 90% граждан России резко против повышения пенсионного возраста. Если он пройдет, это будут крахом для всей правящей верхушки и ее политических инициатив. Поэтому не на данном, так на следующем этапе референдум будет сорван. 

Значит ли это, что его не нужно готовить? Нет, не значит. Подготовкой референдума нужно заниматься всерьез, выполняя все требования закона, чтобы показать широким массам истинное отношение властей к волеизъявлению народа. Но одновременно оппозиции надо заниматься организацией мирных законных протестов и избирательной кампанией. Власть должна увидеть толпы рассерженных граждан на улицах и поражение «Единой России» на выборах. Как уже говорилось, только это может удержать президента от подписания законопроекта. 

А что же до референдумов, то никто не говорит, что с ними покончено навсегда. В сентябре 2021 года нам предстоят выборы в Госдуму, и нужно сделать все, чтобы в будущей Думе большинство имели не единороссы, а левые патриоты с их союзниками. Возможно, тогда удастся провести другой закон о референдумах – и все будет иначе. Я надеюсь, что в 2021 году мы еще придем на избирательные участки, чтобы проголосовать на Всероссийском референдуме. И первым вопросом в бюллетене будет: «Поддерживаете ли Вы политику президента РФ В.В. Путина?»

Рустем ВАХИТОВ